Страница 1 из 1

Кавказские амазонки - миф или реальность

СообщениеДобавлено: 06 окт 2013, 17:32
Антон
Район Кавказских Минеральных Вод издавна привлекал к себе внимание исследователей и путешественников. На этой земле высились причудливые горы, возле которых били целебные источники; почва здесь была плодородна и тут с древности выращивали лучших лошадей; а народы, жившие в этом удивительном крае, были малоизучены, жили по своим законам и слагали чудесные легенды и предания, запечатлённые в фольклоре. Поистине все это было похожим на сказку! Не потому ли так стремились сюда чужеземные путешественники, маститые учёные и просто горячие головы, не боявшиеся рискнуть собственной жизнью?

В прошлых веках путешествие из Москвы или Санкт-Петербурга до предгорий Кавказа занимало более месяца и действительно было трудным и опасным.

Путешественники, отправлявшиеся с се¬вера на юг, чаще всего выбирали водный путь – по Волге. Но там на них нападали пираты. Разбойников было много и на Кавказе. Достаточно вспомнить, что российский академик С. Г. Гмелин погиб в плену у Кайтагского уцмия, а академик И. П. Фальк застрелился во время путешествия по Кавказу, не выдержав сложностей пути. Но на смену погибшим приходили новые исследователи и снова открывали для себя Кавказ.

Находясь в районе Кавказских Минеральных Вод, многие путешественники прошлого проявили огромную заинтересованность в получении сведений о местных преданиях и сказаниях. Интерес этот был не случаен – порой только так можно было бо¬лее полно изучить историю этой земли, – ведь многие народы Северного Кавказа в то время не имели своей письменности.

Одна из легенд, привлекших внимание западноевропейских путешественников прошлого, – сказание о «скифском» царе Тульме и об амазонках «еммечь». Первым эти сведения записал на Кавказе Якоб Рейнеггс (1744 – 1793), служивший при царе Грузии Ираклии XI. Но не все считали его вполне достоверным автором, и в 1797 – 1798 годах сюда отправляется один из крупнейших исследователей конца XVIII – начала XIX века знали. При более внимательном рассмотрении, а старик-информатор считает его ногайским вождем. К скифам и их истории данный персонаж явно не имел отношения, а в литературе Тульм назван чисто условно «скифом», то есть варваром.ков – граф Ян Потоцкий, одной из своих целей имевший намерение сведения Рейнеггса проверить и уточнить. Видимо, у учёного были для этого свои основания, в частности то, что «скифский» царь Тульм в древних письменных источниках неизвестен. Не было о нём никаких упоминаний ни у Геродота, ни у Страбона, труды которых Я. Потоцкий во¬зил с собой. Находясь в районе Пятигорья (Бештаугорья), Потоцкий пытается прове¬рить записанные Рейнеггсом древние преда¬ния. Для поисков информатора среди кабар¬динцев им был приглашён пристав Кабарды Лаба. С его помощью, не без усилий, удалось найти старика, знавшего упомянутые сюже¬ты. Все другие кабардинцы, к которым обра¬щались Лаба и Потоцкий, этих легенд не оказалось, что у Я. Рейнеггса Тульм назван не скифским, а черкесским предводите Вот как легенду о Тульме и женщинах-воительницах «еммечь», живших когда-то на Кавказе, передает другой исследователь XIX века, по национальности швейцарский француз, по специальности геолог, натуралист, археолог – Фредерик Дюбуа де Монпере: «В те времена, говорят кабардинцы, когда наши предки обитали по берегам Черного моря, они часто воевали с эммечами, народом женщин, которые жили в местности, где горы Черкесии и Сванетии образуют угол, и распространялись до современной Малой Кабарды. Они не допускали в свою среду никаких мужчин, но принимали каждую смелую женщину, если она желала участвовать в их походах и вступить в их товарищество. После одной длительной войны без всякого решительного успеха для той или иной стороны оба войска снова встретились для того, чтобы начать битву, когда вдруг предводительница эммечей, владевшая даром пророчества, потребовала тайного свидания с Тульмом, вождем черкесов, который также обладал даром провидения. В пространстве между двумя войсками раскидывают шатер; туда отправляются пророк и пророчица; не-сколько часов спустя пророчица выходит и объявляет своим воинственным подругам, что она побеждена и желает взять Тульма себе в мужья; вражда прекращена, и она советует им поступить так же, как она, и избрать себе мужа среди врагов; так и случи¬лось: черкесы, наши предки, радостные вер¬нулись со своими новыми подругами в свои жилища».

Дюбуа де Монпере говорит о том, что ему представляется поразительным то обстоятельство, что у черкесов можно найти такое причудливое разобщение мужчин и женщин, причём именно в той стране, где, по мнению древних, находились амазонки и савроматы. Амазонки здесь были зафиксированы также археологически, как, впрочем, и в степях на Дону, где были найдены погребения молодых вооружённых женщин VII в. до н. э. Так что это явление – женщины-воительницы – зафиксировано не только в фольклоре, но и в реальной действительности. По Геродоту, Гиппократу, Эфору, Страбону и другим античным авторам, амазонки – это женщины савроматов. У них было особое положение женщины – воительницы или жрицы, что отразилось в экзотических легендах, сложенных о них соседними народами.

Но, оказывается, здесь существовали не только древние амазонки, но и так называемые «позднейшие еммечь». Речь идет о со¬вершенно разных исторических эпохах, отдалённых друг от друга почти двумя тысячами лет. Так, Прокопий Кессарийский, византийский писатель VI века, хорошо осведомлен¬ный о Кавказе, свидетельствует: «Теперь в окрестностях Кавказского хребта нигде не осталось ни воспоминания, ни имени амазонок». Зато они снова зафиксированы в этих местах в XVIII веке. Как мы уже говорили выше, предания о женщинах-воительницах собирались такими исследователями XVIII – XIX вв., как Я. Рейнеггс, Я. Потоцкий, Ф. Дю¬буа де Монпере.

В современных изданиях фольклора на¬родов Северного Кавказа «еммечь» не встречаются, создается даже впечатление, что сведения, записанные западноевропейскими путешественниками, случайны и недостоверны. Но в нартском эпосе Осетии выявлены столь яркие амазонские сюжеты, близкие по содержанию текстам древних авторов, что недооценить их невозможно. Кроме того, амазонские мотивы отражают легенды и эпос каракалпаков, причем сюжетно и генетически они связаны с Северным Кавказом. Нет особых сомнений в том, что социальная сущ богатырские качества. Стремление проявить поленицы, трагически. Таким образом, русские былины также унаследовали данную фольклорную традицию.ность этих легенд одна и та же и объяснима особым положением незамужних женщин в архаичных общественных структурах. Легенды об амазонках были широко распространены у разных народов, являясь либо местной фольклорной традицией, либо влиянием гре¬ческой культуры. Если мы вспомним древне-русские предания об отважных степных женщинах-наездницах «поленицах», то также сможем их сопоставить с легендами об амазонках. Причём встреча русского богатыря с поленицей не всегда заканчивалась его победой. Во многих былинах могучие женщины, ставшие женами богатырей, утрачивали свои их могло закончиться для женщины, бывшей

Упоминания же западноевропейских путешественников о девушках-воительницах свидетельствуют о сохранении этой устной традиции на Северном Кавказе, в частности в районе Пятигорья, в конце XVIII – начале XIX вв.

Итак, как мы видим, предания и реальность тесно переплелись на кавказской земле. Но фольклор всегда помогал глубже узнать историю родных мест. То же можно ска¬зать и о легендах земли Пятигорья, района Кавказских Минеральных Вод