Конечно! Не жало!
Но сначала оригинал от Михаила Юрьевича:
- Итак, вот что я придумал. Видите ли на вершине этой отвесной скалы, направо, узенькую площадку? оттуда до низу будет сажен тридцать, если небольше; внизу острые камни. Каждый из нас станет на самом краю площадки; таким образом, даже легкая рана будет смертельна: это должно быть согласно с вашим желанием, потому что вы сами назначили шесть шагов. Тот, кто будет ранен, полетит непременно вниз и разобьется вдребезги; пулю доктор вынет. И тогда можно будет очень легко объяснить эту скоропостижную смерть неудачным прыжком. Мы бросим жребий, кому первому стрелять. Объявляю вам в заключение, что иначе я не буду драться.
... Узкая тропинка вела между кустами на крутизну; обломки скал составляли шаткие ступени этой природной лестницы; цепляясь за кусты, мы стали карабкаться. Грушницкий шел впереди, за ним его секунданты, а потом мы с доктором.
... Вот мы взобрались на вершину выдавшейся скалы: площадка была покрыта мелким песком, будто нарочно для поединка. Кругом, теряясь в золотом тумане утра, теснились вершины гор, как бесчисленное стадо, и Эльборус на юге вставал белою громадой, замыкая цепь льдистых вершин, между которых уж бродили волокнистые облака, набежавшие с востока. Я подошел к краю площадки и посмотрел вниз, голова чуть-чуть у меня не закружилась, там внизу казалось темно и холодно, как в гробе; мшистые зубцы скал, сброшенных грозою и временем, ожидали своей добычи.
Площадка, на которой мы должны были драться, изображала почти правильный треугольник. От выдавшегося угла отмерили шесть шагов и решили, что тот, кому придется первому встретить неприятельский огонь, станет на самом углу, спиною к пропасти; если он не будет убит, то противники поменяются местами
Ну и в продолжение от Махлевича:
Бештау вместо Эльбруса
А между тем напрашивалось очень простое решение. Два «студеных ручья» встречались у Нарзана. И поскольку Ольховка отпадает, остается, естественно, Березовка. Высота утесов здесь доходит до 40—50 саженей: можно искать тридцатисаженную скалу. Но как ее отыскать? Да и существует ли она вообще? Смотрю снизу, со дна ущелья — несчетные выступы. Иду поверху — о! сколько их, этих «треугольников»!
И все же... Отшагав положенные пять верст от города, останавливаюсь у речной излучины. Мощная доломитовая стена вырастает из зеленых склонов. А теперь: «Видите ли на верши¬не этой отвесной скалы, направо, узенькую площадку?..»
Наверху ждало разочарование. Площадка на вершине хотя и имеет треугольную форму, отнюдь не покрыта мелким песком, а поросла травою. Но главное — где же Эльбрус?! Где горная цепь? Кругом — пологие холмы окрестного плоскогорья. Правда, поднявшись чуть выше, мы действительно видим «золотой туман утра» и в нем на северо-востоке Я четко очерченный контур далекого... Бештау.
Следует заметить: писатель Д. JI. Мордовцев, впервые посетивший Кисловодск в 1879 году, высказался за путь именно по Березовке. Однако, не давая никаких определенных указаний о местоположении «дуэльного утеса» (быть может, он имел в виду тот же, что и мы) и вкладывая в уста своей героини восклицание: «Ах, как отсюда хорошо виден Эльбрус!», Мордовцев, к сожалению, выдает желаемое за действительность5. Ни с одной скалы над Березовкой нельзя увидеть ни Эльбруса, ни тем более снегового хребта. Ни с одной. Даже если привстать на цыпочки...
Итак, ущелье Ольховки не годится. Ущелье Березовки, казалось бы, подходит, но где же Эльбрус? Третьего ущелья здесь нет. Где же она, та самая скала?.. И тут мне слышится насмешливый голос автора «Княжны Мери»:
— Вы знаете, что такое тип? Я вас поздравляю!6
Говоря о типах и прототипах, мы обычно имеем в виду литературных героев и реальных людей. Позволительно ли применять эти понятия к пейзажу в литературном произведении? Характеризуя лермонтовский пейзаж, часто приводят высказывание современника поэта и его переводчика Ф. Воденштедта: «...он всегда и во всем остается верен природе до мельчайших подробностей»7. Знаменитому путешественнику П. П. Семенову-Тян-Шанскому приписывают слова: «Лермонтов был певец природы, он был поэт-географ». Цитируют академика; А. Е. Ферсмана: «Описания Пятигорска и Кисловодска в «Княжне Мери» можно поставить на уровень лучшего научного исследования... Он дал лучшие географические описания... района Минеральных Вод, северных склонов Кавказского хребта...»
Следовательно, «верность природе», необыкновенная точность очерка, «географическое описание»... А как быть, если описанное не соответствует реальности?
Бесспорно, что описание скалы дуэли — отнюдь не географическое. Имея общие черты с реальной скалой на Березовке, «литературная» скала в целом отличается от нее. Видимо, дуэльная скала — это художественный образ, созданный писателем на основе реально существующего объекта. Но из чего возник этот образ? Не подскажут ли нам ответ живописные работы Лермонтова?